Предновогоднее

А я не про елки, шары и мишуру. Я про уборку, выгребание из квартиры всякого ненужного, что целый год (и даже больше) старательно копилось. Ни у кого нет такой манеры – в течение года собирать (“не выкидывай! поставь там, в кладовочку”), а потом под НГ увлеченно это выкидывать? И так каждый год… Каждый год – кучу мешков к мусорным бакам во дворе

Ну, со всякими плошечками, баночками (на кой они мне вообще? я ж ничего и никогда не консервирую? ), бутылочками проще – сгреб в кучу, и на мусорку (все равно снова накопится, не жалко) Даже с тряпочками глобальную чистку провела (вот зачем было столько хранить шерстяного? оно ж толстое, ничего из него не шью!)  А потом руки дошли до посуды… До старой, еще бабушкиной, посуды. Ну, тарелки – это ладно, пусть живут. Когда в доме собирается больше четырех человек (кстати, раз в год – на мужнин ДР ), они очень даже пригождаются. Но остальное…

Никто и никогда у не пьет из старых чашек – для этого полно новых, и на стол никто и никогда их не достает (у одних вид, сами понимаете, неприглядный, а у других, из бабулиного сервиза с розами, объем подкачал – это настоящие ЧАЙНЫЕ чашки, у нас в таких даже кофе не пьют ), а вот же, стоят, пылятся   В топку ведро их! И тут начинается…

Ой, моя детская любимая чашка! Каким вкусным было из нее молоко! Да с бабушкиными плюшками! Когда-то этих чашек была полная полка, а теперь осталась только одна…

Большая чашка с широкой зеленой полосой… Это уже не моя – больно велика. Это дедушкина. Дедушка на завтрак неизменно пил чай с бутербродами (хлеб с маслом отдельно, колбаса и сыр отдельно )  Он бросал себе в чай вместо сахара сорбит или ксилит, маааленькие такие таблеточки из колбы, и мне всегда казалось, что чай от этого делался вкуснее…

Ооо, рюмки старые! Ну вот уж этого добра в доме хватает! В ведро! А эта рюмка вообще в единичном экземпляре, и всегда, сколько помню себя, одна была – с тусклой золотой полосой, из радужного стекла, не было у нас больше таких. Откуда она взялась? И не пили из нее никогда. Бабуля наливала мне в нее сироп, когда я болела. Я лежала под одеялом, замотаная в кусючий шарф, на ногах – носки с горчицей, в руках книжка, и бабушка поила меня из этой рюмки какой-то густой приторной гадостью от кашля, вынимала из-под мышки градусник и гладила по голове теплой рукой…

Супница из уже упомянутого “розового” сервиза… Супа в ней отродясь не было. А жили в ней (ооооочень недолго, к слову - только по дороге к столу) бабушкины пельмени. Оо, какие это были пельмени! Просто ПЕЛЬМЕНИ! Никогда и нигде я больше таких не пробовала. Поглощали их с уксусом, а папа еще и посыпал густо-густо черным перцем. Он всегда их в несколько заходов ел – поест, потом пойдет покурит (так и говорил, мол, перекурю, чтоб улеглось ), и опять за стол…

Ступка… Деревянная ступка с деревянным же пестиком, простая, рабочая, без всяких украшательств. Бабушка толкла в ней мак для макового рулета. Это был самый вкусный рулет на свете, который я запивала чаем или молоком из СВОЕЙ чашки…

И вот сижу я, вся обставленная старыми, никому не нужными чашками, блюдцами и прочей посудой, и каждый предмет рассказывает свою историю, делится своими воспоминаниями… Долго сижу… А потом сгребаю все в охапку и… волоку все обратно… До следующего НГ, когда я вновь буду пытаться выкинуть, забыв, что сделать этого НЕ МОГУ! Нет, ну правда, есть не просят – пусть живут у меня столько, сколько их хрупкому племени отведено. Вот, в кладовку поставлю. И места заняли мало, и не мешают никому, и дома остались… со мной…

Скажите, а вы привязываетесь к вещам? Вот так, чтоб без всякой пользы хранить годами старье, просто перекладывая его с места на место? И ведь ничего поделать с собой не могу…